Таких страстей конец бывает страшен

Всегда относилась к истории Ромео и Джульетты исключительно как к любовной, трагический конец которой только лишь добавлял ей романтического звучания. Конечно, столь легковесное мнение вполне простительно слабой женщине. Однако, побывав 9 декабря на премьере одноименного спектакля в Театре для детей и юношества, еще и не такая вздорная барышня поменяла бы свое отношение к шекспировской трагедии.
Надо сказать, классика часто обитает в наших умах на полочке с надписью «Прекрасное», то есть «всеми признанное за образец, не подвластное критике, времени» и тому подобные банальные представления об этом самом «Прекрасном». Доведенные до автоматизма в школах и университетах, эти представления играют с нами дурную шутку, поэтому замечательными полотнами и всемирно известными героями мы восхищаемся исключительно по привычке.

Но на новом спектакле подобный номер не прошел: здесь даже монах Лоренцо, на мой взгляд, у Шекспира выполняющий почти механическую функцию соединения влюбленных и произносящий несколько благолепных монологов, в постановке Натальи Корляковой и в исполнении Евгения Казакова оказался человеком со своей собственной историей и мечтой быть любимым.

Опять же в силу собственного неблагоразумия никогда не обращала внимания на родителей Джульетты — синьору и синьора Капулетти (кроме того, что бедную синьору выдали замуж за Капулетти еще раньше тринадцатилетней Джульетты). Так вот, в спектакле северских артистов оба родителя предстают каждый со своим характером. Как мне показалось, мать (чью роль исполняет Лариса Окишева) явно не в восторге от предстоящей свадьбы дочери с богачом и красавцем Парисом. И знаете, как-то подозрительно обреченно она срывает со своей груди медальон с его изображением. И очень даже разные мысли приходят в голову по этому поводу. А каков отец Джульетты! (Его играет Анатолий Кудрявцев.) Тиран, да и только. Впрочем, тиран весьма убедительный, пугающий не размером кулаков, а безапелляционностью своих высказываний. Вообще, актер отлично справляется с ролью подобных кошмарных папаш, что не мешает мне, пользуясь случаем, признаться ему в горячей зрительской симпатии. Не хочется, увлекшись заслуженными похвалами артистам, открывать все секреты и прелести нового спектакля. Нужно, однако, заметить, что сценография и музыкальное оформление, равно как и поставленные танцы, совместно создают колорит средневековой Италии и в начале спектакля слегка «оглушают» зрителя. Кстати, именно это активное, даже агрессивное начало заставило вспомнить, что «Ромео и Джульетта» — трагедия. И в спектакле есть один герой, выводящий печальную историю юных влюбленных действительно на уровень высокой трагедии. Не берусь утверждать, но Кормилица Джульетты, произнося свои молитвенные диалоги, на глазах перевоплощалась в Богоматерь, потому что молилась она и убивалась обо всех нас, детях жестоких и неразумных. Так это или нет, советую вам проверить лично.

И все-таки нестерпимо хочется сообщить вам еще об одной находке этой постановки: кроме убедительнейшего изображения воинствующих юнцов — приверженцев домов Монтекки и Капулетти, молодыми артистами были сыграны совершенно замечательные сцены. Например, мистический монолог одного из товарищей Ромео о крошке Мэб — маленькой фее сна. Или вот всем известная сцена объяснения молодых любовников в саду Капулетти, где нарядившись в маски, эти молодцы бесподобно изображают… зеленые кусты. Ну я вам доложу, эти заросли-проказники многого стоят.

Юлия Кулешова